Тел: +7 (495) 363-03-14
Павел Курьянов, генеральный директор и соучредитель Black Star — о развитии бизнеса
Генеральный директор Black Star ответил в своей онлайн-конференции на самые резонансные вопросы: Клип «Москва» — что это было? 170 миллионов за имя L’One, правда ли это? Куда пропал Скруджи? Почему Криду отдали его имя?
— Всем привет, уважаемые и дорогие наши друзья! Как и было обещано, сегодня я проведу прямой эфир, в рамках которого отвечу на все-все острые, важные вопросы, которые касаются жизни нашего бренда, которые волнуют вас — максимально честно. Я очень надеюсь, что максимальное количество тех, кто писал эти комментарии, задавал вопросы, писал вопросы в «личку», будут смотреть эту трансляцию сегодня и получат ответы, которых они ждали. Наше общение будет сегодня разбито на две части. Я собрал со всех социальных сетей (с YouTubе, c Instagram, с VK) все вопросы и объединил их по темам, чтобы было удобно отвечать. Это будет первая часть эфира. Вторая часть будет посвящена вашим вопросам в прямом эфире, я выберу из них самое интересное и также отвечу. Надеюсь, останетесь довольны. А если напишете потом свои комментарии, я буду знать, что вам понравилось, и отвечу на новые вопросы по мере того, как они буду накапливаться.
— Большинство людей волнует подарок Тимати городу Москве — этим заинтересовались многие СМИ и люди в социальных сетях — клип и песня «Москва» — зашквар? Что вы по этому поводу думаете?
— Мое мнение такое: сама по себе песня как подарок Москве, на мой взгляд, — это очень классная идея. Потому что за последние годы Москва кардинально преобразилась, и лично мне нравится наш город. Я вспоминаю, каким он был при Лужкове — без тротуаров для пешеходов, кругом перетяжки, без обустроенных парков, везде сидели с пивом. И то, как город изменился за какие-то шесть-семь лет, это небо и земля. Поэтому тот видеоряд, который Тимати использовал, чтобы показать красоту сегодняшней Москвы, на мой взгляд, — блестящее решение. И лично мне это очень нравится. Надеюсь, к этому никаких вопросов нет. А песня, которой Тимати поздравил город и в том числе попытался выразить свою поддержку, свою позицию в отношении руководителей города, руководителей, может быть, страны, это в принципе его поддержка, которая многие годы видна, он ее не в первый раз заявил. Но после того как песня вышла и мы увидели огромное количество негативной реакции, мы с Тимати несколько раз встречались, и когда он понял, что обидел много людей, то он просто удалил это видео. Он же не хотел никого обижать преднамеренно. Я бы, как руководитель лейбла, вообще написал другую песню. Вот такой простой ответ на такой «глобальный» вопрос, который взволновал всех.
— Почему L’One ушел с таким скандалом, разве вы не были в хороших отношениях?
— Я бы разделил эту историю на две части — юридическую и личную. В данной ситуации L’One — истец, а мы ответчики. Он обращается в суд и заявляет о том, что правда на его стороне и что лейбл должен ему все вернуть по каким-то причинам. Мы в свою очередь собрали все документы, которые показывают нашу правоту в этом деле, передали в суд, и в самое ближайшее время суд определит, кто в данной ситуации прав, на чьей стороне правда, так сказать, юридически. Эта юридическая часть проста. Теперь личная часть, она займет у меня чуть больше времени. Когда пришел L’One, а это было где-то семь с половиной лет назад, я не буду вспоминать, что у него не было денег даже на квартиру — он сам об этом рассказывал. Но смысл в чем? Я лично все это время курировал его по выпуску репертуара. И первые месяцы, когда он пришел, я помню, как это было в нашем старом маленьком офисе: мы сели, я взял листок бумаги формата А4, он сидел передо мной, я говорю: Лев, давай поставим тебе цели, чтобы ты сразу ворвался в лейбл и двигался очень агрессивно и рос. Я говорю: Вот наша первая цель — собрать зал вместимостью 2000 человек, потом 4000 человек, и так мы должны двигаться дальше по площадкам. Тогда для Левы это были цифры достаточно большие, он с удивлением на меня смотрел. Я говорю: Нам самое главное построить с тобой маршрут, по которому дальше мы с тобой пройдем, и неважно, сколько времени это займет, но мы точно это сделаем. В общем, так мы и начали. И на протяжении всего пути мы, работая командой, доказали, что это возможно. Он собирал сначала по 600 человек, потом 2000, потом 4000, потом 8000 человек. В самом конце мы собрали 13 500 в «Олимпийском». Так все происходило. Последний концерт в «Олимпийском» наша команда вообще-то не хотела делать. Потому что он заведомо был убыточным для нас. И Лева лично мне написал, потом позвонил: «Паша, я тебя очень прошу, для меня это очень важно, давай проведем этот концерт, я всегда об этом мечтал». Я пошел ему навстречу, сказал: Хорошо. Давай это сделаем, я хочу тебя поддержать.
Обсудили какие-то нюансы и запустились. Что было дальше? В тот момент, когда мы уже запустили концерт, Лева у меня спросил: «Паша, ты не против, если на этом концерте я объявлю о том, что мы с лейблом расстаемся, мы не будем дальше сотрудничать, и в принципе мне имя L’One больше не нужно? Я объявлю, что я буду под другим псевдонимом выступать». Я говорю: Лев, хозяин — барин, как ты хочешь, я поддерживаю твое решение. Он говорит: «Это и в том числе поможет продажам наших билетов, больше людей соберется на такой повод». Я говорю: Без вопросов, — и дал зеленый свет. Мы с Левой в принципе полтора года до окончания контракта так или иначе обсуждали, что будет после. Мы видели, что он не сильно идет на разговор, не идет на обсуждение каких-то деталей. И, собственно говоря, вот так вопрос уже начал остро вставать, когда подошел «Олимпийский». Сначала он мне предложил, что «давай я „Олимпийский“ проведу, после этого сядем и спокойно поговорим». Хорошо, провели «Олимпийский», он говорит, что ему надо съездить отдохнуть. «Давай, после отдыха поговорим». В общем, так или иначе процесс тянулся. И буквально за, не помню, месяц или за две недели до окончания контракта мы реально сели за стол переговоров. У нас было несколько встреч, где мы обсуждали условия. Они для Левы казались высокими, в итоге мы финально договорились на последней встрече о сумме, которая, на мой взгляд, была уже смешная, она была многократно, просто во много раз меньше, чем сумма, которую Лева заявил у Васи, — не знаю, зачем он сказал эту сумму. Она обсуждалась два года назад из расчета, сколько денег он приносит и сколько потенциально стоит. На финальной встрече эта сумма была чертовски меньше, настолько, что я говорю: Лев, ты понимаешь, что эту сумму ты окупишь за полгода, если ты реально поработаешь. Даже если у тебя будут проблемы, давай ее растянем на, там, два года, чтобы у тебя не было напряга никакого. Он, конечно, отстаивал свои права. В итоге он встал, пожал руки и сказал, что согласен. То есть человек встал, пожал руку мне, Тимуру и Вальтеру, и сказал: «Я согласен». И вышел. Мы говорим: «Хорошо, что так произошло». То есть мы пошли навстречу, мы несколько раз опускали сумму, с которой он в итоге согласился. Потом через несколько дней он мне позвонил и говорит: «Паша, а можешь мне, пожалуйста, прислать пару бумаг по моему контракту?» Я говорю: А зачем, Лева, мы вроде обо всем договорились?!— «Ну мне чисто для своего интереса, для своего любопытства». Я говорю: Лев, мы вроде договорились? Он говорит: «Паш, я ж тебя никогда не подводил, я тебя никогда не обманывал». Я говорю: Лев, то есть я могу тебе доверять? Он говорит: «Да, ты можешь мне доверять». Я говорю: Хорошо. Я позвонил своим ребятам и сообщил, что Лева мне позвонил с таким вопросом, но мне сказал конкретно, что ему можно доверять. Потом мы назначили дату, когда он должен был приехать на подписание. Лева приехал с двумя представителями, чтобы они посмотрели наши документы о расторжении, хотя мы все уже проговорили заранее. И каково же было мое удивление, когда эти ребята говорят: «Давайте поговорим о том, какие у вас права и обязанности». Я говорю: Я не понял, Лев, мы вроде с тобой договорились, ты вроде приехал уже на подписание. А он так на меня смотрит и говорит: «Паш, ну тебе теперь нужно общаться с моими адвокатами». Я говорю: Лев, это ты мне говоришь? Ты мне сказал, что я могу тебе доверять. А сейчас ты мне заявляешь, что нужно разговаривать с твоими адвокатами. — «Да, Паш, теперь тебе нужно разговаривать с моими адвокатами». Я говорю: Хорошо, ребята, рассказывайте, что вы хотите сказать. Они начали излагать суть своего предложения, я послушал пять минут. Говорю: Всё? — «Всё, да». Я говорю: Спасибо, разговор окончен, встреча закончена, тема мне неинтересна. Идите в суд. Просто встал и вышел. У пришедших ребят началась какая-то истерика, адвокаты начали ругаться, кричать. Вот, собственно говоря, на этом тема и закончилась — L’One себя проявил именно вот так. Маленький момент есть еще один: когда прошел «Олимпийский», я получил от Левы такое сообщение, для меня оно было идеалом, наверное, нашего расставания. Он мне написал: «Паша, спасибо вам большое за то, что вы помогли реализовать мою мечту и собрать „Олимпийский“. Я это сделал». Я его поздравил и написал: Лева, у тебя был суперконцерт. На что он мне ответил: «Спасибо». Я обрадовался, что у парня реализовалась мечта благодаря нам. Но в конце концов он привел все к таким взаимоотношениям, которые теперь перетекли в суд. И мне было удивительно, когда он пошел потом в прямой эфир, в свою социальную сеть и начал поливать нас грязью, что мы такие и этакие и так далее. Мы долго не отвечали, потому что я вообще не понимал, как даже на это реагировать, насколько человек отвечает за свои слова или не отвечает. Так что весь этот разговор об L’One можно подытожить так: это история, которую никто не знает, кроме меня, моих партнеров и самого L’One. Почему он не рассказал эту историю, все вопросы к нему. И кто в данной ситуации прав, лейбл или L’One? Поэтому, когда я читаю, например, требования людей «отдайте L’One контракт, чего вы такие жлобы, и так далее», с одной стороны, мне искренне грустно, с другой стороны, мне неприятно. Потому что, зная всю историю, как она была, изнутри, получать такие требования от людей я считаю обидно. Думаю, что на этом историю с L’One можно закончить. И теперь вы знаете правду, которая была на самом деле.
Продолжение читайте здесь
— Всем привет, уважаемые и дорогие наши друзья! Как и было обещано, сегодня я проведу прямой эфир, в рамках которого отвечу на все-все острые, важные вопросы, которые касаются жизни нашего бренда, которые волнуют вас — максимально честно. Я очень надеюсь, что максимальное количество тех, кто писал эти комментарии, задавал вопросы, писал вопросы в «личку», будут смотреть эту трансляцию сегодня и получат ответы, которых они ждали. Наше общение будет сегодня разбито на две части. Я собрал со всех социальных сетей (с YouTubе, c Instagram, с VK) все вопросы и объединил их по темам, чтобы было удобно отвечать. Это будет первая часть эфира. Вторая часть будет посвящена вашим вопросам в прямом эфире, я выберу из них самое интересное и также отвечу. Надеюсь, останетесь довольны. А если напишете потом свои комментарии, я буду знать, что вам понравилось, и отвечу на новые вопросы по мере того, как они буду накапливаться.
— Большинство людей волнует подарок Тимати городу Москве — этим заинтересовались многие СМИ и люди в социальных сетях — клип и песня «Москва» — зашквар? Что вы по этому поводу думаете?
— Мое мнение такое: сама по себе песня как подарок Москве, на мой взгляд, — это очень классная идея. Потому что за последние годы Москва кардинально преобразилась, и лично мне нравится наш город. Я вспоминаю, каким он был при Лужкове — без тротуаров для пешеходов, кругом перетяжки, без обустроенных парков, везде сидели с пивом. И то, как город изменился за какие-то шесть-семь лет, это небо и земля. Поэтому тот видеоряд, который Тимати использовал, чтобы показать красоту сегодняшней Москвы, на мой взгляд, — блестящее решение. И лично мне это очень нравится. Надеюсь, к этому никаких вопросов нет. А песня, которой Тимати поздравил город и в том числе попытался выразить свою поддержку, свою позицию в отношении руководителей города, руководителей, может быть, страны, это в принципе его поддержка, которая многие годы видна, он ее не в первый раз заявил. Но после того как песня вышла и мы увидели огромное количество негативной реакции, мы с Тимати несколько раз встречались, и когда он понял, что обидел много людей, то он просто удалил это видео. Он же не хотел никого обижать преднамеренно. Я бы, как руководитель лейбла, вообще написал другую песню. Вот такой простой ответ на такой «глобальный» вопрос, который взволновал всех.
— Почему L’One ушел с таким скандалом, разве вы не были в хороших отношениях?
— Я бы разделил эту историю на две части — юридическую и личную. В данной ситуации L’One — истец, а мы ответчики. Он обращается в суд и заявляет о том, что правда на его стороне и что лейбл должен ему все вернуть по каким-то причинам. Мы в свою очередь собрали все документы, которые показывают нашу правоту в этом деле, передали в суд, и в самое ближайшее время суд определит, кто в данной ситуации прав, на чьей стороне правда, так сказать, юридически. Эта юридическая часть проста. Теперь личная часть, она займет у меня чуть больше времени. Когда пришел L’One, а это было где-то семь с половиной лет назад, я не буду вспоминать, что у него не было денег даже на квартиру — он сам об этом рассказывал. Но смысл в чем? Я лично все это время курировал его по выпуску репертуара. И первые месяцы, когда он пришел, я помню, как это было в нашем старом маленьком офисе: мы сели, я взял листок бумаги формата А4, он сидел передо мной, я говорю: Лев, давай поставим тебе цели, чтобы ты сразу ворвался в лейбл и двигался очень агрессивно и рос. Я говорю: Вот наша первая цель — собрать зал вместимостью 2000 человек, потом 4000 человек, и так мы должны двигаться дальше по площадкам. Тогда для Левы это были цифры достаточно большие, он с удивлением на меня смотрел. Я говорю: Нам самое главное построить с тобой маршрут, по которому дальше мы с тобой пройдем, и неважно, сколько времени это займет, но мы точно это сделаем. В общем, так мы и начали. И на протяжении всего пути мы, работая командой, доказали, что это возможно. Он собирал сначала по 600 человек, потом 2000, потом 4000, потом 8000 человек. В самом конце мы собрали 13 500 в «Олимпийском». Так все происходило. Последний концерт в «Олимпийском» наша команда вообще-то не хотела делать. Потому что он заведомо был убыточным для нас. И Лева лично мне написал, потом позвонил: «Паша, я тебя очень прошу, для меня это очень важно, давай проведем этот концерт, я всегда об этом мечтал». Я пошел ему навстречу, сказал: Хорошо. Давай это сделаем, я хочу тебя поддержать.
Обсудили какие-то нюансы и запустились. Что было дальше? В тот момент, когда мы уже запустили концерт, Лева у меня спросил: «Паша, ты не против, если на этом концерте я объявлю о том, что мы с лейблом расстаемся, мы не будем дальше сотрудничать, и в принципе мне имя L’One больше не нужно? Я объявлю, что я буду под другим псевдонимом выступать». Я говорю: Лев, хозяин — барин, как ты хочешь, я поддерживаю твое решение. Он говорит: «Это и в том числе поможет продажам наших билетов, больше людей соберется на такой повод». Я говорю: Без вопросов, — и дал зеленый свет. Мы с Левой в принципе полтора года до окончания контракта так или иначе обсуждали, что будет после. Мы видели, что он не сильно идет на разговор, не идет на обсуждение каких-то деталей. И, собственно говоря, вот так вопрос уже начал остро вставать, когда подошел «Олимпийский». Сначала он мне предложил, что «давай я „Олимпийский“ проведу, после этого сядем и спокойно поговорим». Хорошо, провели «Олимпийский», он говорит, что ему надо съездить отдохнуть. «Давай, после отдыха поговорим». В общем, так или иначе процесс тянулся. И буквально за, не помню, месяц или за две недели до окончания контракта мы реально сели за стол переговоров. У нас было несколько встреч, где мы обсуждали условия. Они для Левы казались высокими, в итоге мы финально договорились на последней встрече о сумме, которая, на мой взгляд, была уже смешная, она была многократно, просто во много раз меньше, чем сумма, которую Лева заявил у Васи, — не знаю, зачем он сказал эту сумму. Она обсуждалась два года назад из расчета, сколько денег он приносит и сколько потенциально стоит. На финальной встрече эта сумма была чертовски меньше, настолько, что я говорю: Лев, ты понимаешь, что эту сумму ты окупишь за полгода, если ты реально поработаешь. Даже если у тебя будут проблемы, давай ее растянем на, там, два года, чтобы у тебя не было напряга никакого. Он, конечно, отстаивал свои права. В итоге он встал, пожал руки и сказал, что согласен. То есть человек встал, пожал руку мне, Тимуру и Вальтеру, и сказал: «Я согласен». И вышел. Мы говорим: «Хорошо, что так произошло». То есть мы пошли навстречу, мы несколько раз опускали сумму, с которой он в итоге согласился. Потом через несколько дней он мне позвонил и говорит: «Паша, а можешь мне, пожалуйста, прислать пару бумаг по моему контракту?» Я говорю: А зачем, Лева, мы вроде обо всем договорились?!— «Ну мне чисто для своего интереса, для своего любопытства». Я говорю: Лев, мы вроде договорились? Он говорит: «Паш, я ж тебя никогда не подводил, я тебя никогда не обманывал». Я говорю: Лев, то есть я могу тебе доверять? Он говорит: «Да, ты можешь мне доверять». Я говорю: Хорошо. Я позвонил своим ребятам и сообщил, что Лева мне позвонил с таким вопросом, но мне сказал конкретно, что ему можно доверять. Потом мы назначили дату, когда он должен был приехать на подписание. Лева приехал с двумя представителями, чтобы они посмотрели наши документы о расторжении, хотя мы все уже проговорили заранее. И каково же было мое удивление, когда эти ребята говорят: «Давайте поговорим о том, какие у вас права и обязанности». Я говорю: Я не понял, Лев, мы вроде с тобой договорились, ты вроде приехал уже на подписание. А он так на меня смотрит и говорит: «Паш, ну тебе теперь нужно общаться с моими адвокатами». Я говорю: Лев, это ты мне говоришь? Ты мне сказал, что я могу тебе доверять. А сейчас ты мне заявляешь, что нужно разговаривать с твоими адвокатами. — «Да, Паш, теперь тебе нужно разговаривать с моими адвокатами». Я говорю: Хорошо, ребята, рассказывайте, что вы хотите сказать. Они начали излагать суть своего предложения, я послушал пять минут. Говорю: Всё? — «Всё, да». Я говорю: Спасибо, разговор окончен, встреча закончена, тема мне неинтересна. Идите в суд. Просто встал и вышел. У пришедших ребят началась какая-то истерика, адвокаты начали ругаться, кричать. Вот, собственно говоря, на этом тема и закончилась — L’One себя проявил именно вот так. Маленький момент есть еще один: когда прошел «Олимпийский», я получил от Левы такое сообщение, для меня оно было идеалом, наверное, нашего расставания. Он мне написал: «Паша, спасибо вам большое за то, что вы помогли реализовать мою мечту и собрать „Олимпийский“. Я это сделал». Я его поздравил и написал: Лева, у тебя был суперконцерт. На что он мне ответил: «Спасибо». Я обрадовался, что у парня реализовалась мечта благодаря нам. Но в конце концов он привел все к таким взаимоотношениям, которые теперь перетекли в суд. И мне было удивительно, когда он пошел потом в прямой эфир, в свою социальную сеть и начал поливать нас грязью, что мы такие и этакие и так далее. Мы долго не отвечали, потому что я вообще не понимал, как даже на это реагировать, насколько человек отвечает за свои слова или не отвечает. Так что весь этот разговор об L’One можно подытожить так: это история, которую никто не знает, кроме меня, моих партнеров и самого L’One. Почему он не рассказал эту историю, все вопросы к нему. И кто в данной ситуации прав, лейбл или L’One? Поэтому, когда я читаю, например, требования людей «отдайте L’One контракт, чего вы такие жлобы, и так далее», с одной стороны, мне искренне грустно, с другой стороны, мне неприятно. Потому что, зная всю историю, как она была, изнутри, получать такие требования от людей я считаю обидно. Думаю, что на этом историю с L’One можно закончить. И теперь вы знаете правду, которая была на самом деле.
Продолжение читайте здесь