— Константин, как социальная изоляция повлияла на работу банка за последние два месяца?
— Прежде всего, поменялся формат управления. Для внутренней коммуникации и общения с клиентами доступна только удаленная форма работы. В некоторых случаях этот формат приводит к улучшению: определенные решения ускоряются и, как следствие, становятся более эффективными. Однако удаленный формат полностью не заменит живое общение.
Кроме того, появляются новые задачи: банкам необходимо оперативно имплементировать новые решения правительства и регулятора. Также текущая ситуация по-разному отражается на сегментах присутствия банков, соответственно, необходимо пересматривать продажные модели и модели оценки рисков. В свою очередь, клиентам необходима корректная информация по их сделкам и портфелям. Для этого активно работают кол-центры и другие формы информирования. Отмечу, что весь спектр влияния изоляции нам еще предстоит узнать.
— Какие клиенты банка сейчас испытывают наибольшие трудности?
— Первыми, кто сразу почувствовал, что настали кризисные времена, стали люди, которые зависели от мобильности и физического расположения бизнеса. Также вопрос выживания вышел на первый план для компаний, в которых не предполагается большой запас ликвидности, а расходы на персонал и аренду остались.
Российское правительство включило в перечень первоочередной поддержки юридические лица. Это компании с выручкой менее 500 млн рублей. Сложившаяся ситуация ударила по малому бизнесу. Большинство средних и крупных компаний, по нашему мнению, пока имеют запас прочности и способны выполнять свои обязательства не только перед банками, но и по текущей деятельности.
— С каким запросом чаще всего обращаются клиенты?
— Основные запросы касаются реструктуризации. Их чаще всего задают в наших кол-центрах. Для физлиц и юрлиц работают налоговые каникулы и реструктуризация. Клиенты хотят знать об этом, чтобы чувствовать себя комфортно. Если есть возможность перенести платежи, то, безусловно, лучше сохранить наибольший запас.
— Как банк помогает клиентам помимо реализации госпрограмм?
— Банк старается максимально быстро имплементировать госпрограммы. Также банк имеет собственные программы реструктуризации, многие из них предполагают облегченную форму обслуживания для клиентов на период более острой фазы. Мы стараемся острую боль распределить по времени для того, чтобы компании нашли возможности компенсировать стрессовую ситуацию в будущем.
Кроме того, мы оказываем информационную поддержку: даем детальные разъяснения условий программ, требований документов, последствий решений, потому что любая реструктуризация или каникулы могут привести к тому, что суммарная нагрузка, удлиняясь во времени, возрастет. Этот вопрос требует детального разъяснения и обсуждения с клиентами.
— Константин, как оцениваете нынешние макроусловия? Что показывают стресс-тесты финансового положения банка?
— Сегодня нет недостатка в макропрогнозах. Практически все прогнозы, с которыми мы знакомы, с разной вероятностью могут реализоваться. У «Банка Уралсиб» существуют собственные сценарии развития. Однако не вижу пользы в озвучивании еще одного варианта. Акцентирую внимание на том, как относиться к этим прогнозам.
Во-первых, в стрессовой ситуации важно понимать, что принятие решения зависит не только от того, какой базовый прогноз, то есть наиболее вероятный, существует, но и то, насколько действия могут быть разрушительными для бизнеса в реализации других, возможно, менее вероятных сценариев. Сценарии, стресс-тестирование управленческих моделей, портфелей важны. Мы регулярно это делаем. Стресс-тесты показывают, что банк готов и к текущей ситуации, и к нежелательному, но вероятному ухудшению ситуации.
Во-вторых, мы видим беспрецедентные действия властей, которые пытаются смягчить экономические последствия. Это ощутимо меняет прогнозы. Однако многие меры показывают свою результативность в краткосрочном плане и в то же время могут ухудшить долгосрочные последствия. Эта разница между краткосрочными и долгосрочными эффектами по многим мерам еще непонятна.
При построении прогнозов обычно мы пользуемся нашим пониманием взаимосвязи между различными макропоказателями и финансовыми показателями. Они выработаны в моделях и статистически подтверждены. Однако сейчас эти взаимосвязи меняют свой характер. Многие предсказательные моменты, которые раньше работали, существенно изменили свою силу. Я думаю, что это новый баланс. Просто мы пока об этом балансе и взаимосвязях мало знаем.
Также актуальные экономические прогнозы зависят от медицинского фактора. Мы задаем вопросы: не вернется ли динамика заражения после снятия карантийных мер, когда появится вакцина и насколько она будет действенна, будет ли повторяемость заболевания. Ответы на эти вопросы могут изменить действия властей, следовательно, и экономические прогнозы. Надеюсь, что в ближайшие 2−3 месяца мы получим некую определенность по этим вопросам и сможем перейти к уже более конкретному представлению своих прогнозов.
— Как пандемия изменит российские банки?
— Мы усовершенствуем свои адаптивные способности. Многие признают, что банковская система к этой ситуации подошла в гораздо лучшей форме, чем в 2008 и 2014 гг. Это значит, что мы сделали выводы после тех стрессовых событий и стали сильнее.
Также мы изменим свои управленческие модели. Я вижу возможности удаленной работы. Однако это не абсолютный инструмент. На этапе, когда требуется выработать решение, например, в ходе брейншторминга, дистанционная работа неэффективна.
Кроме того, получим новый опыт. В прошлом месяце мы стали свидетелями отрицательных цен на некоторые активы. Может быть в будущем нас ждут и кредиты по отрицательным ставкам? Очевидно, что нас ждёт новая реальность.