18+
Об укреплении цифрового суверенитета и о том, как создавалась крупнейшая в России конференция по цифровой экономике и технологиям, РБК на площадке ЦИПР рассказал Василий Бровко, директор по особым поручениям Госкорпорации Ростех.
10 лет назад вы стояли у истоков конференции ЦИПР, которая сегодня выросла в мероприятие огромного масштаба. Какие были ожидания и какие из них воплотились?
Вы знаете, я с большой радостью вчера и сегодня прошелся по конференции. Видно, как каждый сантиметр выставочного пространства занят, сколько людей — знакомых и новых — обсуждают, встречаются, ведут дискуссии.
Это действительно вызывает радость и гордость. У нас в стране появилась по-настоящему яркая, «движовая», если можно так выразиться, площадка. И атмосфера Нижнего Новгорода, и атмосфера самого ЦИПРа задают настроение — это настоящее буйство креатива.
Десять лет назад мы только мечтали об этом. Конечно, был страх: получится ли достичь такого масштаба? Но за последние пять лет, особенно после переезда в Нижний Новгород, мы растем. И вы сами видите, как изменилась конференция.
Надеемся, что в условиях серьезных технологических вызовов, стоящих сегодня перед Россией — в широком смысле цифровизации промышленности, — ЦИПР будет продолжать развиваться. Мы рассчитываем, что он будет по-настоящему конкурентной площадкой мирового уровня, где иностранные компании будут делать свои премьеры и презентации — условно говоря, не в Барселоне, а на ЦИПРе. Это следующая цель на ближайшее десятилетие.
Сегодня много обсуждается тема технологического суверенитета. Как вы его себе представляете? Что означает «цифровой суверенитет» на практике?
Главное, что мы должны понимать под технологическим суверенитетом, — это отсутствие зависимости от решений других государств, которые могут ограничить наш рост.
Мы должны иметь возможность реализовать любой проект, независимо от внешнего давления. Для этого важно быть актуальными в критически важных сферах.
Про полупроводники можно не говорить — это очевидный краеугольный камень. Но сюда же относятся искусственный интеллект — о нем много говорят, но пока еще мало по-настоящему разрабатывают, — и квантовые технологии: квантовые вычисления, квантовая связь, квантовое шифрование. Это направления, которые кардинально изменят мировой технологический ландшафт и глобальную систему безопасности. Нам в них нужно обязательно присутствовать.
Можно перечислять и другие важные области: материаловедение, робототехника, оптика. Я говорю о ключевых направлениях, которые определяют технологический суверенитет.
Период проведения специальной военной операции показал: степень адаптивности российской промышленности — колоссальна. Русские кулибины продолжают рождаться. Скорость изменений, в том числе в армии, просто поражает. Кажется, что это привычный танк или вертолет, на самом деле за три года это стали уже совсем другие машины.
Важно сфокусироваться. Не распыляться, не гнаться за всеми задачами одновременно, а решать приоритетные вопросы технологического суверенитета нестандартно, целенаправленно. Если это удастся, нас уже никто не остановит.
Как говорится, назло врагам здесь обязательно появится парень, девушка, команда, которая сделает невозможное. В этом и заключается русская пассионарность.
Когда мы говорим о технологическом суверенитете, крайне важно иметь механизмы, которые поддерживают таланты — не ставят их в рамки. Система важна, но до системы всегда есть человек, который мыслит нестандартно — за рамками.
К таким людям нужно относиться с уважением, понимать, что их немного, и иногда один-два человека могут изменить целую отрасль.
Какие отрасли сегодня уже полностью обеспечены отечественными разработками?
Важно понимать: если поставки какой-либо технологии невозможно остановить, потому что ее производят в десятках стран, можно считать, что суверенитету в этой области ничто не угрожает. Не нужно пытаться производить каждую мелочь, особенно если это экономически нецелесообразно. Если твой аналог стоит в 40 раз дороже, это снижает конкурентоспособность всей экономики. Но, если что-то критически важное тебе не поставляют, ты готов заплатить любые деньги, чтобы это было.
Есть области, где мы точно независимы.
Прежде всего — оборонно-промышленный комплекс. Там достигнут наибольший уровень суверенитета. Никакие ограничения не повлияли на объемы производства военной техники.
Вторая — безопасность и критическая инфраструктура. Здесь тоже достигнут высокий уровень независимости, хотя развитие продолжается.
Следующая — логистика и перевозки. За последние годы здесь произошел серьезный прогресс.
В энергетике «Газпром нефть», «Сибур», «Новатэк» демонстрируют отличные результаты. Я видел, чем они занимаются, — это реально впечатляет.
Если санкции продлятся еще 3–5 лет, мы решим даже те задачи, которые казались нерешаемыми. Главное, чтобы их не отменили слишком рано, а то есть риск остановки на полпути.
Вы ранее возглавляли совет директоров «NtechLab». Какова ваша текущая роль в управлении компанией?
Мы вынуждены были менять структуру управления NtechLab, начиная с 2022 года. Я вышел из совета директоров и отошел от управления компанией в силу наличия международного борда и большого числа иностранных инвесторов, чтобы не подставлять коллектив под возможные вторичные санкции. Однако в 2023 году компания провела реструктуризацию, и буквально недавно мне предложили вернуться в совет директоров российской компании. Если члены совета поддержат, возможно, вернусь и на позицию председателя.
Компания, на мой взгляд, действительно поразительная. Мне очень импонирует их динамика: они постоянно развиваются, создают классные сервисы. Безопасность — их основной фокус, но безопасность бывает разной. Это не только поиск преступников, но и, например, контроль за курением в неположенных местах.
Вот пример: они внедрили систему мониторинга уборки мусора в Нижнем Новгороде. Камеры установлены, данные анализируются. В Дзержинске, где запустили пилотный проект, мусорки начали убирать моментально — просто потому, что сервис привязан к фактической заполняемости контейнеров. Жители были в шоке: «Мы столько лет жаловались, а вопрос оказался решаемым буквально за пару дней».
Это и есть бытовая безопасность — она делает нашу жизнь более комфортной. Помимо этого, компания продолжает развивать решения и для соответствующих служб. У них сильная команда, отличная лаборатория, и я искренне верю в их потенциал.
Давайте в завершение поговорим о кадровом вопросе. Какова, на ваш взгляд, ситуация с кадрами? Хватит ли человеческих ресурсов для достижения технологического суверенитета?
Самое главное — понять: когда мы говорим о технологическом суверенитете, речь идет не только о программистах или разработчиках. Да, их стало меньше, среднее качество снизилось, а зарплатные ожидания выросли. Это особенно остро ощущается в оборонно-промышленном комплексе, где кадров остро не хватает.
Но также не хватает управленцев. Тех, кто может грамотно организовать процесс. Сейчас на рынке либо перегретые и дорогие, но не всегда эффективные специалисты, либо недостаточно подготовленные.
Кроме того, перевес в сторону точных наук — физики, математики — не решает всех задач. Да, это важно. Но без сильных гуманитариев мы не сможем даже сформулировать, что именно и зачем мы делаем. Кто будет задавать смысл, цели, приоритеты? Это вопрос и культурной, и смысловой безопасности.
Советская система образования была мощнее на порядки, но прошлого не вернуть, надо строить новое, но не под кальку, а с нововведениями. Особенно если это речь идет о Западе, там качество образования падает еще быстрее. Восхищает, как готовят в Китае детей в школе и университете. Если они так качественно будут обучены, этому противопоставить будет нечего. Поэтому в этой области, я думаю, сосредоточены ключевые вызовы следующих 15-20 лет.
Как с этим работает Ростех? Есть ли у вас программы по подготовке кадров?
Да, у нас есть целая система. Помимо поддержки профильных кафедр в университетах, мы поддерживаем специализированные школы, а также династии, чтобы дети продолжали профессию родителей. Есть программы повышения квалификации для инженеров, рабочих. Важно постоянно учиться: человек, который перестал развиваться, можно считать, уже состарился.
Об укреплении цифрового суверенитета и о том, как создавалась крупнейшая в России конференция по цифровой экономике и технологиям, РБК на площадке ЦИПР рассказал Василий Бровко, директор по особым поручениям Госкорпорации Ростех.
10 лет назад вы стояли у истоков конференции ЦИПР, которая сегодня выросла в мероприятие огромного масштаба. Какие были ожидания и какие из них воплотились?
Вы знаете, я с большой радостью вчера и сегодня прошелся по конференции. Видно, как каждый сантиметр выставочного пространства занят, сколько людей — знакомых и новых — обсуждают, встречаются, ведут дискуссии.
Это действительно вызывает радость и гордость. У нас в стране появилась по-настоящему яркая, «движовая», если можно так выразиться, площадка. И атмосфера Нижнего Новгорода, и атмосфера самого ЦИПРа задают настроение — это настоящее буйство креатива.
Десять лет назад мы только мечтали об этом. Конечно, был страх: получится ли достичь такого масштаба? Но за последние пять лет, особенно после переезда в Нижний Новгород, мы растем. И вы сами видите, как изменилась конференция.
Надеемся, что в условиях серьезных технологических вызовов, стоящих сегодня перед Россией — в широком смысле цифровизации промышленности, — ЦИПР будет продолжать развиваться. Мы рассчитываем, что он будет по-настоящему конкурентной площадкой мирового уровня, где иностранные компании будут делать свои премьеры и презентации — условно говоря, не в Барселоне, а на ЦИПРе. Это следующая цель на ближайшее десятилетие.
Сегодня много обсуждается тема технологического суверенитета. Как вы его себе представляете? Что означает «цифровой суверенитет» на практике?
Главное, что мы должны понимать под технологическим суверенитетом, — это отсутствие зависимости от решений других государств, которые могут ограничить наш рост.
Мы должны иметь возможность реализовать любой проект, независимо от внешнего давления. Для этого важно быть актуальными в критически важных сферах.
Про полупроводники можно не говорить — это очевидный краеугольный камень. Но сюда же относятся искусственный интеллект — о нем много говорят, но пока еще мало по-настоящему разрабатывают, — и квантовые технологии: квантовые вычисления, квантовая связь, квантовое шифрование. Это направления, которые кардинально изменят мировой технологический ландшафт и глобальную систему безопасности. Нам в них нужно обязательно присутствовать.
Можно перечислять и другие важные области: материаловедение, робототехника, оптика. Я говорю о ключевых направлениях, которые определяют технологический суверенитет.
Период проведения специальной военной операции показал: степень адаптивности российской промышленности — колоссальна. Русские кулибины продолжают рождаться. Скорость изменений, в том числе в армии, просто поражает. Кажется, что это привычный танк или вертолет, на самом деле за три года это стали уже совсем другие машины.
Важно сфокусироваться. Не распыляться, не гнаться за всеми задачами одновременно, а решать приоритетные вопросы технологического суверенитета нестандартно, целенаправленно. Если это удастся, нас уже никто не остановит.
Как говорится, назло врагам здесь обязательно появится парень, девушка, команда, которая сделает невозможное. В этом и заключается русская пассионарность.
Когда мы говорим о технологическом суверенитете, крайне важно иметь механизмы, которые поддерживают таланты — не ставят их в рамки. Система важна, но до системы всегда есть человек, который мыслит нестандартно — за рамками.
К таким людям нужно относиться с уважением, понимать, что их немного, и иногда один-два человека могут изменить целую отрасль.
Какие отрасли сегодня уже полностью обеспечены отечественными разработками?
Важно понимать: если поставки какой-либо технологии невозможно остановить, потому что ее производят в десятках стран, можно считать, что суверенитету в этой области ничто не угрожает. Не нужно пытаться производить каждую мелочь, особенно если это экономически нецелесообразно. Если твой аналог стоит в 40 раз дороже, это снижает конкурентоспособность всей экономики. Но, если что-то критически важное тебе не поставляют, ты готов заплатить любые деньги, чтобы это было.
Есть области, где мы точно независимы.
Прежде всего — оборонно-промышленный комплекс. Там достигнут наибольший уровень суверенитета. Никакие ограничения не повлияли на объемы производства военной техники.
Вторая — безопасность и критическая инфраструктура. Здесь тоже достигнут высокий уровень независимости, хотя развитие продолжается.
Следующая — логистика и перевозки. За последние годы здесь произошел серьезный прогресс.
В энергетике «Газпром нефть», «Сибур», «Новатэк» демонстрируют отличные результаты. Я видел, чем они занимаются, — это реально впечатляет.
Если санкции продлятся еще 3–5 лет, мы решим даже те задачи, которые казались нерешаемыми. Главное, чтобы их не отменили слишком рано, а то есть риск остановки на полпути.
Вы ранее возглавляли совет директоров «NtechLab». Какова ваша текущая роль в управлении компанией?
Мы вынуждены были менять структуру управления NtechLab, начиная с 2022 года. Я вышел из совета директоров и отошел от управления компанией в силу наличия международного борда и большого числа иностранных инвесторов, чтобы не подставлять коллектив под возможные вторичные санкции. Однако в 2023 году компания провела реструктуризацию, и буквально недавно мне предложили вернуться в совет директоров российской компании. Если члены совета поддержат, возможно, вернусь и на позицию председателя.
Компания, на мой взгляд, действительно поразительная. Мне очень импонирует их динамика: они постоянно развиваются, создают классные сервисы. Безопасность — их основной фокус, но безопасность бывает разной. Это не только поиск преступников, но и, например, контроль за курением в неположенных местах.
Вот пример: они внедрили систему мониторинга уборки мусора в Нижнем Новгороде. Камеры установлены, данные анализируются. В Дзержинске, где запустили пилотный проект, мусорки начали убирать моментально — просто потому, что сервис привязан к фактической заполняемости контейнеров. Жители были в шоке: «Мы столько лет жаловались, а вопрос оказался решаемым буквально за пару дней».
Это и есть бытовая безопасность — она делает нашу жизнь более комфортной. Помимо этого, компания продолжает развивать решения и для соответствующих служб. У них сильная команда, отличная лаборатория, и я искренне верю в их потенциал.
Давайте в завершение поговорим о кадровом вопросе. Какова, на ваш взгляд, ситуация с кадрами? Хватит ли человеческих ресурсов для достижения технологического суверенитета?
Самое главное — понять: когда мы говорим о технологическом суверенитете, речь идет не только о программистах или разработчиках. Да, их стало меньше, среднее качество снизилось, а зарплатные ожидания выросли. Это особенно остро ощущается в оборонно-промышленном комплексе, где кадров остро не хватает.
Но также не хватает управленцев. Тех, кто может грамотно организовать процесс. Сейчас на рынке либо перегретые и дорогие, но не всегда эффективные специалисты, либо недостаточно подготовленные.
Кроме того, перевес в сторону точных наук — физики, математики — не решает всех задач. Да, это важно. Но без сильных гуманитариев мы не сможем даже сформулировать, что именно и зачем мы делаем. Кто будет задавать смысл, цели, приоритеты? Это вопрос и культурной, и смысловой безопасности.
Советская система образования была мощнее на порядки, но прошлого не вернуть, надо строить новое, но не под кальку, а с нововведениями. Особенно если это речь идет о Западе, там качество образования падает еще быстрее. Восхищает, как готовят в Китае детей в школе и университете. Если они так качественно будут обучены, этому противопоставить будет нечего. Поэтому в этой области, я думаю, сосредоточены ключевые вызовы следующих 15-20 лет.
Как с этим работает Ростех? Есть ли у вас программы по подготовке кадров?
Да, у нас есть целая система. Помимо поддержки профильных кафедр в университетах, мы поддерживаем специализированные школы, а также династии, чтобы дети продолжали профессию родителей. Есть программы повышения квалификации для инженеров, рабочих. Важно постоянно учиться: человек, который перестал развиваться, можно считать, уже состарился.